Получилось много букв. И сразу говорю - у меня в жизни все отлично. Не принимайте близко к сердцу. Я вот вообще до сих пор над собой угораю)) И радуюсь тому, что с лошадью мы великолепная пара - хотя бы в плане общей убогости
Такс. Про первое знакомство с верховой ездой я уже написала. Теперь про второе расскажу. А вообще у меня было аж три «первых раза». Все не как у людей.
Мне 11 лет. В школе каникулы, жизнь прекрасна и удивительна. Целыми днями я пропадаю на улице, возглавляя толпу таких же малолетних оболтусов. О, где мы только не лазили в своем районе. И по гаражам я ползала, и на крышу залезала, и со всех деревьев попадала… А еще дала имена всем дворовым кошкам, и каждый день выбегала их кормить – кошки меня за это покорно терпели. Полноценное московское детство во всем его великолепии. Разбитые колени и локти, оцарапанные руки – моя любовь к зверушкам не знала границ, а кошки все-таки были дикими. Счастливое время…)
Я никогда специально не искала лошадей. Они сами меня находят.
В то время моя мама очень крепко дружила с тетей Варварой. Которая впоследствии стала директором ШВЕ «Регион» в Красногорске. Тогда же она была просто хорошей знакомой моей маман, часто бывала у нас в гостях – я же вечно крутилась рядом, зачарованная такой интересной взрослой жизнью.
Дочки тети Варвары занимались в ШВЕ. Еще на ЦМИ. А потом случилось на ипподроме то, о чем все знают. Кучка заслуженных ветеранов проката, честные и добрые лошади…Их нужно было спасать. Спасли кого смогли – и тетя Варвара, будучи прирожденным организатором и просто сочувствующим, активно помогала. ШВЕ переехала в поселок Немчиновка.
А потом тетя Варвара предложила маме брать Олечку с собой на конюшню – она туда постоянно ездит, а маленькое чудовище все равно без дела в Москве сидит. Пусть лучше на конюшне тусуется. Природа, лошадки – ребенку должно понравиться. Мда, знала бы она тогда, чем это все обернется…)
Конечно, ребенок, услышав волшебное слово «конюшня» грохнулся в обморок от счастья.
Нет, вы только вслушайтесь! Раз в неделю меня будут возить на конюшню! На целый день! Научат ездить верхом и ухаживать за лошадьми! Это был так прекрасно, что я выпала из реальности на четыре дня – именно столько нужно было ждать до первой поездки.
Первое впечатление – самое сильное. Сколько лет прошло. А я до сих пор помню. Старый коровник. Широко распахнутые ворота. Заходишь на конюшню с яркого солнца – и зрение пропадает на несколько секунд. Зато резко обостряется слух и обоняние. И ты стоишь, оглушенный новым миром – темно, глаза режет, а со всех сторон раздаются звуки, шорохи, физически ощущается присутствие удивительных существ, чей сладковатый и почему-то родной и мягкий запах сладко щемит сердце, и вот ты уже пропал… Потому что страшная болезнь раз и навсегда поселилась внутри – хватило десяти секунд на пороге конюшни. Это как рубеж – там, откуда ты только что пришел – там солнце, люди, обычная жизнь. А здесь хруст сена, запах опилок и теплых лошадей, любопытные взгляды из полумрака и солнечный лучик, в котором пляшут пылинки. И два очень толстых лоснящихся щенка – предмет моего обожания в дальнейшем.
Конь Буслай. Он огромный. И невероятно бархатная морда. Которую я глажу дрожащими от волнения пальцами. Улыбчивая девушка чистит Буську, потому что я на нем сейчас поеду. От избытка чувств я скормила коню всю морковку, которую привезла.
И вот мы уже на плацу, полуденное солнце нагрело песок, Буся недовольно чихает. Переступает с ноги на ногу – я испуганно взвизгиваю. Конь мгновенно замирает. Эх, Бусинка, какой же ты терпеливый и мудрый…Скольких конников ты научил…И только благодаря тебе я сейчас воспитываю свою кобылу. Спасибо за все, сытной тебе жизни за радугой.
Тот первый день – волшебный. Первая осознанная тренировка. Сначала страшно, потом вдруг наступает эйфория – этот огромный конь меня слушается!
После тренировки учат разбирать лошадь, уздечка – что-то ужасное. Куча ремней, хуже кубика-рубика.
Еще мне доверили возить тачку с опилками. О, любимое занятие! Как я им гордилась!
Если до этой поездки лошадей я любила в фоновом режиме, то после эта страсть стала напоминать нервное расстройство. Я горжусь маман – она как-то умудрялась общаться со своим не сильно адекватным ребенком на тот момент. Лошади стали центром вселенной. Поездки на конюшню я ждала так, что любой наркоман нервно курит в сторонке. Я придумывала рецепты сладких сухарей. Готова была отказаться от всех прелестей жизни ради килограмма морковки – чтобы порадовать любимого коня. Рисовала в тетрадях чудовищ, на всякий случай подписанных кличками лошадей с конюшни.
ШВЕ было прекрасно в тот момент. Люди вывезли любимых лошадей. Лето, солнце, счастье. Я была единственным ребенком на конюшне, и автоматически стала дитем полка. Мы с тетей Варварой приезжали утром, она сразу садилась за бумажки, а я летела обниматься с лошадьми. Потом тренировка.
После часа езды – помощь в отбивке денников. Я грозно грохотала тележкой с опилками, надувшись от гордости и ответственности.
И до вечера я была предоставлена сама себе. Бродила по конюшне, гладила любопытные морды. Подглядывала за тренировками. Носилась по территории, собирая любимому Бусе букетики из травы и цветов. Буське они были на один укус, он вежливо и аккуратно брал вкуснятину у меня из рук, благодарно жмурясь.
Сидела в каптерке, забившись в уголок с чашкой чая. Как я завидовала этим смешливым людям! Они разговаривали на непонятном языке, и их мир был так прекрасен, что хотелось плакать от восторга.
Все лето я провела на конюшне. Ездила в основном на Буслае, на его брате Булате, на суровом Маяне, иногда на смирном Дансинге. Выучила два новых слова – «конкур» и «выездка». Не сильно понимая их значение, заявила всем, что хочу выездкой заниматься. Потому что это когда лошадь танцует. Фиг знает, как сподвигнуть ее танцевать, но звучит красиво.
Ходила я везде со свитой из двух щенков, передвигались мы шумно и весело, поэтому найти меня было легко. Если мне давали какое-то мелкое поручение по хозяйству, я готова была горы свернуть, лишь бы выполнить как следует.
А потом началась школа. Я некоторое время еще ездила к лошадям, но учеба – это зло. Да и на конюшне начались проблемы с землей и ее странными хозяевами. От греха подальше меня туда возить стали все реже и реже.
Той зимой ШВЕ переехала в Красногорск. Тетя Варвара принесла мне кассету, где была записана погрузка лошадей в огромный коневоз.
Той зимой мне исполнилось 12 лет, и мне сделали 6 или 7 по счету операцию. Не помню. Было смертельно обидно. Из-за этого мерзкого глаза обломались все мои конные мечты.
Когда я была милым и безмозглым ребенком двух лет от роду, я воткнулась левым глазом в дивно острый угол качелей. Они как раз на уровне моей головы были. Подошла, качнула, а отойти ума не хватило. Так мне и прилетело по голове, ровненько в глаз. Половина глаза вытекла сразу, другую половину заштопали.
Конечно же, начались осложнения. Подряд сделали 4 операции, подчищая все, что до этого не догадались. Неотъемлемой частью жизни стали ежемесячные посещения глазных врачей, и крайне щипучие капли три раза в день.
Больше всего я ненавидела уколы в глаз. Это очень больно.
Зато лет до 7 щеголяла разноцветными глазами. Один карий, другой, без радужки – странно-синий.
Диагноз с трудом умещался на двух строчках. Основное – глаукома, катаракта, еще что-то…Все детство хотелось пить. Потому что много пить нельзя – давление в глазу повышается.
За это время на мне защитили три диссертации. Горжусь. Врачи в институте Гельмгольца до сих пор со мной здороваются.
Потом глаз стал напоминать о своем скромном существовании. Стал косить, загадочно расти, и адово болеть. Внутриглазное давление вообще гадкая вещь.
Сделали еще одну операцию – вот как раз в 12 лет. Выкачали всякую лишнюю влагу, соорудили дренажную систему. Ага, в глазу)) Строители хреновы. Хотя ладно, они старались. Хоть и раскромсали последние жалкие остатки роговицы – это такая прозрачная пленка на глазу. Когда ее нет, а есть одни рубцы – от боли крыша едет.
А еще очень забавно выглядит кровоизлияние в глаз. Я была истинным вопЭром. Полностью красный глаз)) Жалею, что не сфотографировалась. Круто смотрелось.
На год глаз затих, обдумывая, че б ему такого сделать. Я скулила на тему лошадей, но мне запретили. А-то швы порвутся, и вся моя голова на лошадь сверху вывалится.
К тому моменту я была прекрасна. Непонятная хреновина на том месте, где у нормальных людей левый глаз. Нездорового желтого цвета, бугристая. И огромного размера. При этом я даже умудрялась им что-то видеть. Силуэты и цвета. Врачи дружно крестились – видеть там было тупо нечем. А я видела, и даже пальцы считала.
Роговицы почти не было. Дует ветерок – я сгибаюсь пополам. Попала пылинка – пол-дня валяюсь мордой в мокрую от слез подушку. Капли помогали, но не на долго. По ощущениям – словно в глазу торчит гвоздь. И его постоянно шевелят.
Мне зачем-то сделали лазер. Не тот безобидный, которым косоглазие исправляют. Диод. Накануне этого милого мероприятия мне доверительно сообщили, что некий здоровенный мужик-полковник потерял сознание от болевого шока во время этой фигни. Ее без наркоза делают. Только ледокоина в глаз – для успокоения.
Я сознание не потеряла, хотя была близка. Но ни до, ни после я не испытывала такой боли. На мне лежало пять человек, но я все равно чуть не вырвалась. Мне сказали, что рожать приятнее. Утешили, блин, обожаю нашу больничку)) До сих пор от слова «лазер» колотит.
Еще год мучений. В школе занималась на свободном обучении, благо отличница. Приходишь раз в неделю – дают задание. И все.
А я продолжала мечтать о лошадях. Несколько раз съездила в ШВЕ – просто в гости. На соревнования посмотрела. Хотя насобирала пыли в глаз и пару дней лежала пластом. Это того стоило – Буслая зацеловала почти до смерти.
Когда мне исполнилось 15 лет, стало совсем плохо. И я попросила удалить глаз. Потому что все операции были бессмысленны, а обезболивающее уже не брало.
Врачи поохали. Давай, говорят, еще один дренаж поставим, а через год удалим. Интересно посмотреть че будет, у тебя случай уникальный. Я уже говорила, что обожаю свою больничку?...
Наркоз дали на 8 часов – самый ядреный, чтобы болевой шок переждать. Так что если подумать – я наркоман со стажем))
Отходняк был еще тот. Голова гудит, лекарства ушами лезут, глюки всякие. Температура. Туго-туго перебинтованная башка – я два дня развлекалась тем, что проковыривала дырочку напротив здорового глаза, шоб глюки получше рассмотреть)
Рожа отекла в два раза. Мечтой всей жизни было помыться – нельзя, потому что вдруг продует. Иммунитета-то нет. Поэтому я грустно чесалась, а глюки вокруг шумно сочувствовали.
Выписали аккурат под Новый Год. И через два дня у меня разошлись швы.
По щекам тек густой и зеленый гной. Выписали-то меня из-за праздников. И даже не объяснили, как вынимать протез. Поэтому я сидела в ванной и плакала гноем. К лицу было страшно прикасаться.
Конечно же, мы рванули в неотложку при больнице. Они забились в угол, лопоча, что протез первый раз в жизни видят, и не знают что делать. Надо ждать моего хирурга – она только после НГ появится. Обожаю нашу…да вы и так знаете))
Так и сидела до конца праздников, обложившись ваточками с хлоргексидином. Гной весело бурлил, а я мечтала наконец сдохнуть.
Хирург была в восхищении. Помимо разошедшихся швов началось отторжение имплантата, не буду говорить что это – долго и сложно. Факт в том, что отторгается он у 0,03 процента пациентов. Я чуть ап стену не убилась в отчаянии. Нельзя ж быть таким уродом.
И всю зиму стиснув зубы мазала зеленкой швы, увлеченно ковыряясь в глазнице ватной палочкой. Почему зеленкой – а потому что сшивать было поздно. Только ждать, когда сами затянутся. К слову, они так до конца и не заросли.
Была еще кучка осложнений. Они до сих пор есть. Я очень надеялась, что после удаления глаза жизнь будет прекрасна – а оказалось, что еще хуже.
Ну да ладно. По крайней мере, руки и ноги на месте)))
Извиняюсь, что столько подробностей. Просто хз как это покороче рассказать.
…через 8 месяцев после операции, с так и не заросшим ничем, я собрала монатки и поехала в ШВЕ. К лошадям. И это был третий «первый раз» - самый сложный и тяжелый их всех.